Методические вопросы судебно-лингвистической экспертизы

Обсуждаются теоретические вопросы, связанные с разработкой методики судебно-лингвистической экспертизы. Основное внимание уделено изучению аспектов экспертизы продуктов речевой деятельности, основанных в первую очередь на положениях юридической науки.

В настоящее время устная и письменная речь все чаще становится объектом исследования при расследовании уголовных или разрешении гражданских дел, в связи с чем возникает необходимость применения специальных знаний в области лингвистики.

До недавних пор экспертизы, связанные с исследованием продуктов речевой деятельности, проводились преимущественно специалистами-филологами, не работающими в государственных судебно-экспертных учреждениях: работникам научно-исследовательских институтов, преподавателями вузов, членами различных общественных организаций. Это было связано с тем, что в соответствие с законом «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» в государственных судебно-экспертных учреждениях экспертные исследования осуществляются только в рамках соответствующих экспертных специальностей, по которым возможна аттестация судебных экспертов. Поскольку соответствующая специальность не входила в перечень родов судебных экспертиз, то не было правовых оснований для производства экспертиз в области лингвистики в государственных судебно-экспертных учреждениях.

Однако ситуация изменилась, когда в марте 2006 г. приказом министра юстиции Российской Федерации в «Перечень родов (видов) экспертиз, выполняемых в государственных судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации» была внесена новая экспертная специальность — «Исследование продуктов речевой деятельности» в рамках рода судебных экспертиз — «Лингвистическая экспертиза».

И хотя, по справедливому замечанию Е.И. Галяшиной, само название «судебно-лингвистическая экспертиза» противоречит принципу наименования экспертизы не по методам, а по исследуемым объектам, принятому в общей теории судебной экспертизы, (Галяшина Е.И. Использование специальных лингвистических знаний в судопроизводстве // Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. М., 2002.) данное название закрепилось за экспертными исследованиями текстов с целью установления смысла высказывания. Необходимость в проведении подобных исследований возникает при рассмотрении дел о клевете, оскорблении, разжигании межнациональной и религиозной вражды, экстремизме, пропаганде порнографии, по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации.

Проблема передачи смысла — одна из сложнейших в лингвистике, поскольку любой текст может быть рассмотрен с нескольких точек зрения (автора, слушателя (читателя) и адресата), и каждый из участников коммуникационного процесса одни и те же понятия может толковать по-разному, в связи с чем эксперту приходится решать вопросы восприятия текста не только обобщенным, но и индивидуальным читателем. Кроме этого, смысл может быть выражен прямо или косвенно, он может присутствовать в тексте в явной или скрытой форме. Так же различают объем и содержание понятия, изменение смысла в зависимости от условий употребления слова, наличие оценочных компонентов в смысле слова, терминологическое и общепринятое употребление слова, изменение смысла слова или высказывания в зависимости от контекста.

Ситуация проведения подобных экспертиз осложняется еще и тем, что основной проблемой производства экспертизы продуктов речевой деятельности на сегодняшний день является отсутствие общепринятой методики проведения подобных исследований.
На наш взгляд, решение указанной проблемы возможно по двум направлениям:

• обобщение существующей экспертной практики и на этой основе выработка конкретных рекомендаций. Данное направление предполагает изучение аспектов экспертизы речевой деятельности с точки зрения филологии, т.е. разработку рекомендаций практического проведения исследований;
• теоретическое изучение вопросов экспертизы продуктов речевой деятельности, основанное в первую очередь на положениях юридической науки. Данное направление предполагает изучение аспектов экспертизы речевой деятельности во взаимоотношении с правовыми теориями с целью разграничения компетенции субъектов правоприменительной практики и субъектов экспертной практики.

Рассмотрим второе направление более подробно.

По меткому выражению А.Р. Ратинова, «в самом тексте опубликованного или переданного в эфир материала (и только в нем) заключен сам «Corpus de licti», все объективные признаки судимого деяния.

Никаких других источников доказательства правонарушения по делам этой категории не существует, и только текст является главным предметом исследования и юридической оценки». (Ратинов А.Р. «Когда не стесняются в выражениях…»: Послесловие юриста // Понятие чести и достоинства, деловой репутации. Спорные тексты СМИ и проблемы их анализа и оценки юристами и лингвистами / Под ред. А.К. Симонова и М.В. Горбаневского. М., 2004.)

Юридическая оценка текста складывается из его рассмотрения как судимого деяния. Данное деяние может быть признано правонарушением только в том случае, если оно обладает совокупностью необходимых квалифицирующих признаков, образующих состава преступления: включает объект правонарушения, субъекта правонарушения, объективную сторону правонарушения, субъективную сторону правонарушения.

Следовательно, в случае возникновения необходимости проведения экспертизы продуктов речевой деятельности задание эксперту должно быть составлено таким образом, чтобы ответы помогали следователю или судье, назначившим экспертизу, соотнести характеристики текста с квалифицирующими признаками состава преступления.

В этом плане интересным является предложение О.Н. Матвеевой, высказанное в ее диссертационном исследовании «Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности их лингвистического изучения (на материале текстов, вовлеченных в юридическую практику)». И хотя указанная диссертация защищалась по филологии (по специальности «Теория языка»), подход, обозначенный О.Н. Матвеевой, представляет интерес для экспертной и правоприменительной практики.

Для решения задачи соотнесения характеристик текста квалифицирующим признакам состава преступления О.Н. Матвеева предложила использовать фреймы, т.е. способы представления стереотипных ситуаций. Для юриспруденции фреймом судимого деяния является состав преступления. Для лингвистики фрейм языкового правонарушения, по мнению О.Н. Матвеевой, (Матвеева О.Н. Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности их лингвистического изучения (на материале текстов, вовлеченных в юридическую практику): Дис. … канд. филол. наук. Барнаул, 2004.) включает следующие компоненты:

1. внешнеситуационный компонент (внеязыковая ситуация, протест по факту или интерпретации факта);
2. участников ситуации — истец и ответчик;
3. конфликтный текст как орудие правонарушения, материальный носитель состава преступления;
4. внутриситуационный компонент — текстовое событие, вокруг которого строится фрейм. В данном случае определяющим для события является слово «текстовое», т.е. не сам факт, а мнение, оценка автора текста;
5. иллокутивный компонент, т.е. соотнесение высказывания с речевым намерением;
6. перлокутивный компонент, т.е. соотнесение высказывания с воздействием на адресата. С одной стороны, это показатель воздействия на адресата, с другой стороны — это сам факт обращения за судебной защитой;
7. модальный компонент, т.е. соотнесение речевого акта в целом и каждого его элемента с имеющимися в нем оценками;
8. индикаторы конфликта, т.е. языковые единицы различных уровней, выполняющие конфликтообразующую функцию в тексте, регистрирующем языковое правонарушение.

Не все из компонентов фрейма языкового правонарушения выглядят бесспорными. На наш взгляд, следует исключить следующие компоненты:

1. иллокутивный компонент (соотнесение высказывания с речевым намерением). Вопрос намерения тесно смыкается с понятием умысла. Если при проведении исследования текста в рамках лингвистического анализа вполне допустимо высказывать предположения о намерении автора, о том, что он хотел сказать, то при производстве экспертизы речевых произведений (в рамках процессуального действия) любое предположение о намерениях высказывания автора недопустимо. Во-первых, не все речевые намерения автора могли получить отображение в тексте. Во-вторых, приписываемые автору текста намерения, выводимые на основе интерпретации текста и на основе субъективного восприятия эксперта, могут не иметь ничего общего с действительными намерениями автора. На наш взгляд, рассмотрение иллокутивного компонента текста при производстве экспертизы речевых произведений является превышением компетенции эксперта;
2. перлокутивный компонент (соотнесение высказывания с воздействием на адресата). На наш взгляд, решение данного вопроса также выходит за рамки компетенции эксперта-лингвиста, поскольку оценка воздействия на адресата предполагает не унифицированную оценку усредненным носителем языка, а индивидуальную интерпретацию конкретным лицом. Данный вопрос может быть решен только с привлечением эксперта-психолога.

Таким образом, можно составить таблицу соответствий характеристик текста речевого произведения квалифицирующим признакам состава преступления.

Внутриситуационный компонент может быть сопоставлен с объективной стороной правонарушения, однако данный компонент заслуживает отдельного разговора, поскольку объектом исследования является не фактическое событие, а событие речевое, т.е. событие, изложенное автором текста. Здесь возникает, пожалуй, главный камень преткновения экспертизы речевых произведений: в какой степени изложенное событие соответствует фактическому событию?

В самом деле, если событие действительно имело место, то в тексте содержится лишь информация о нем (пусть и негативная, но не порочащая). С другой стороны, если изложенная в тексте информация не соответствует действительности, то эта информация может быть оценена как порочащая. Но вся сложность как раз и заключается в том, что эксперт-лингвист не обладает ни возможностью, ни, что самое главное, правом установления фактуальности события. Поэтому, на наш взгляд, решение может быть следующим. Проведение исследования внутриситуационного компонента должно осуществляться в обязательном порядке (поскольку речевое событие воспринимается как реальное), но вывод экспертом должен конструироваться в условной форме.

Напомним, что по форме в экспертной практике традиционно выводы принято разделять на категорические, вероятные, условные, а также на выводы в форме НПВ (не представляется возможным).

Условный вывод — это вывод, истинность которого ставится в зависимость от какого-либо условия. Наиболее часто вывод в подобной форме используется в автотранспортной экспертизе, когда эксперт делает заключение по представленным ему следователем (или судом) исходным данным. В случае изменения исходных данных экспертный вывод подлежит пересмотру.

Как ни странно, но в заключениях экспертов-лингвистов условные выводы практически отсутствуют. По непонятным причинам при оценке мнения автора текста об излагаемом событии эксперты очень редко отделяют речевое событие от реального события, что во многом снижает качество проведенных исследований и является основанием для назначения повторных экспертиз.

Приведенная выше таблица соответствий характеристик текста речевого произведения квалифицирующим признакам состава преступления дает наглядное представление о том минимуме лингвистических исследований, которые необходимо с точки зрения права провести эксперту и, соответственно, отразить в экспертном заключении. В этом случае указанные исследования будут достаточны для принятия субъектом правоприменительной деятельности обоснованного решения.

Автор:

С.В. Швец — заместитель начальника ГУ Краснодарская ЛСЭ Минюста России, канд. юрид. наук.