Некоторые проблемы практики использования статей УПК России и Федерального Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»

Институт судебной экспертизы в последнее время привлекает к себе все большее внимание ученых самых разных специальностей и практических работников правоохранительных органов. Предпринимаются попытки открытия путей интенсификации научных исследований в области методики, техники и технологии производства экспертиз различных видов и родов, обосновывается формирование новых родов и видов экспертиз, разрабатываются теоретические основы как общей теории судебной экспертизы, так и различных аспектов теории экспертной деятельности, детально исследуются справочная и консультацион­ная деятельность сведущих лиц, прогнозируется возникновение института конкурирующей экспертизы и др. Уделяется внимание и вопросам судебной экспертизы как институту уголовно-процессуального права, без чего немыс­лимо совершенствование ее процессуального регулирования, планомерное расширение возможностей судебной экспертизы и в целом повышение эффектив­ности использования специальных знаний на следствии и в суде. Нельзя сказать, что данная проблема приобрела актуальность лишь в последнее время. На протяжении почти полувека различные ее аспекты были предметом исследования и процессуалистов, и криминалистов. Но выход в свет Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. (далее ФЗ) и нового УПК РФ убедительно показали, что существующие представления о судебной экспертизе как институте уголовно-процессуального права далеко не бесспорны. Отмечается различие во взглядах разработчиков этих законов на ряд норм, что, несомненно, оказывает негативное влияние не только на развитие теоретических представлений о содержании общей теории судебной экспертизы, являющейся методо­логическим фундаментом для всех частнотеоретических построений в области практической экспертной деятельности, но и на практику назначения и произ­водства экспертиз[ref]См.: Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» / Под общ. ред. В.П. Кашепова. М., 2003; Ком­ментарий к законодательству о судебной экспертизе. Уголовное, гражданское, арбитражное судопроизводство / Под общ. ред. В.Ф. Орловой. М., 2004; Комментарий к Уголовно-процес­суальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. И. Л. Петрухин. М., 2003; Россий­ская Е.Р. Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». М., 2002.[/ref]. Более того, ознакомление с вышедшими в последние годы комментариями к данным законам, авторы которых стремились разъяснить смысл отдельных законоположений, убедительно показало, что среди ученых и практиков нет единого мнения во взглядах на содержание и назначение ряда норм и нередко разъяснение этих норм создает, к сожалению, на практике больше вопросов, нежели ответов. Судите сами. Авторы УПК РФ сумели отойти от традиционного представления о необходимости предупреждения эксперта, сотрудников государственного судебно-экспертного учреждения об ответственности за дачу заведомо ложного заключения (ч. 2 ст. 199), исключив немотивированную обязанность эксперта каждый раз при получении экспертного задания давать подписку об ответствен­ности за дачу ложного заключения. Такое решение законодателя заслуживает всяческой поддержки. И хотя данное указание скорее следовало бы поместить в ч. 5 ст. 57 (эксперт), тем не менее это положительный момент. Наконец-то соста­вители нового УПК РФ не просто обратили внимание на «крик души» крими­налистов, но и учли все те рекомендации, которые предлагались последними по разрешению данной проблемы на протяжении многих лет. Надо отметить, что такого взгляда на данную проблему придерживается большинство процессуалистов и криминалистов, ученых и практиков, в том числе и авторы ряда комментариев к анализируемым законам. Однако есть и иные взгляды, которые вносят смущение в умы тех, кому эти комментарии адресованы. Причем, если одни (В.Н. Махов) высказывают свое мнение по данному вопросу в предположительной форме: «Представляется, что, как и ранее (до вступления в действие УПК РФ), это предупреждение в заключении экс­перт должен удостоверять своей подписью»[ref]См.: Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» / Под общ. ред. В.П. Кашепова. М., 2003. С. 116[/ref], то в интерпретации других авторов оно уже звучит как истина в последней инстанции. Е.Р. Российская, например, анализируя в своем Комментарии ст. 57 УПК РФ, пишет: «Но это не означает, что государственный судебный эксперт не дает в каждом заключении подписки о предупреждении его об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Напротив, в п. 5 ч. 1 ст. 204 указывается, что эта подписка явля­ется обязательным атрибутом экспертного заключения»[ref]Россинская Е.Р. Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно- экспертной деятельности в Российской Федерации». М., 2002. С. 228.[/ref]. Анализ данной статьи позволяет констатировать, что никаких указаний на то, что подписка «является обязательным атрибутом экспертного заключения», как указывает автор Комментария, в ней нет. Есть лишь указание на то, что в заключении эксперта или комиссии экспертов должен быть отражен факт предупреждения экспертов «в соответствии с законодательством Российской Федерации об ответственности за дачу заведомо ложного заключения» (ст. 25 ФЗ) или должны присутствовать «сведения о предупреждении эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения» (п. 5 ч. 1 ст. 204 УПК РФ). А это не означает, что в каждом случае эксперт дает именно подписку. По справедливому замечанию Ю.К. Орлова, «государственные эксперты дают такую подписку при вступлении в должность, поэтому брать ее каждый раз при поручении им конкретной экспертизы нет необходимости»[ref]См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. И.Л. Петрухин. М., 2003. С. 312.[/ref]. Вполне достаточно, чтобы в заключении присутствовали такие сведения, аналогичные тем, которые фигурируют в бланке постановления о назначении судебной экспер­тизы (УПК РФ), и не более того. К сожалению, с ошибочным пониманием данной нормы УПК РФ приходится сталкиваться и на практике, когда следователи, вынося постановление о назначении экспертизы в государственное судебно-экспертное учреждение, указывают не только на необходимость предупреждения эксперта, но и на полу­чение от него подписи за факт такого предупреждения. Полагаю, что подобная трактовка соответствующих статей УПК РФ и ФЗ является не только неверной, но и вредной, поскольку удостоверение своей подписью при назначении каждой экспертизы факта предупреждения эксперта (подчеркну, сотрудника государственного судебно-экспертного учреждения) об ответственности за дачу ложного заключения можно рассматривать как унижение его чести и досто­инства. Эксперт по своему положению является таким же ответственным ра­ботником органа власти, как, например, следователь или даже судья, которые тем не менее никаких подобных подписок при принятии дела к производству или перед началом судебного разбирательства не дают, хотя и тот и другой несут по закону ответственность за использование незаконных методов рас­следования или вынесения неправосудного приговора. Попутно замечу, что утверждение о том, что согласно ч. 2 ст. 16 ФЗ «суд, следователь или дознаватель не могут при назначении экспертизы выбрать эксперта по своему усмотрению, но только государственное экспертное учреждение», мягко говоря, не совсем справедливо[ref]См.: Россинская Е.Р. Указ. соч. С. 228.[/ref]. Эксперт действительно не вправе «принимать поручения о производстве судебной экспертизы непосредственно от каких-либо органов или лиц, за исключением руководителя государствен­ного судебно-экспертного учреждения» (ч. 2 ст. 16 ФЗ). Однако это не означает, что следователь (суд, дознаватель) не вправе указать в постановлении о назначе­нии экспертизы конкретного эксперта, которому по его выбору либо по хода­тайству подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего следует поручить производство данной экспертизы. Другая проблема касается такого нового средства доказывания, как заключение и показания специалиста. Законодатель внес соответствующие допол­нения (4 июля 2003 г. № 92-ФЗ) в ст.ст. 74 и 80 УПК РФ, определив заключение и показание специалиста как новые доказательства. Причем в соответствии с ч. 3 ст. 80 УПК заключение специалиста есть «представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами». Вот и все. Не раскрыто ни содержание этого доказательства, ни его назначе­ние, ни форма изложения, ни многое другое. В результате среди ученых и практиков нет единого мнения даже по вопросам о том, что следует пони­мать под суждением специалиста, облекаемым в форму его заключения, про­водит ли специалист при этом какие-либо исследования, чем отличается заклю­чение специалиста от заключения эксперта и т.п. Прежде всего необходимо разобраться, что же следует понимать под суждением. Суждение специалиста — это результат его исследования конкретных объектов (предметов, документов, места происшествия и т.п.) для решения конкретных вопросов, интересующих стороны и в конечном счете — суд. Подобное понимание суждения специалиста согласуется с требованиями  ст. 88 УПК РФ об оценке каждого доказательства с позиций допустимости, относимости, достоверности, доказательственного значения. Если заключе­ние специалиста не будет результатом проведенного им исследования, то оно не может быть оценено по указанным критериям и, в первую очередь, с пози­ции достоверности. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением                    И.Б. Михайловской, когда она пишет: «Специалист не является носителем сведений о фактических обстоятельствах расследуемого события»[ref]См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. М., 2004. С. 133.[/ref]. Это может относиться к консультации специалиста по общим вопросам той области зна­ний, которую он представляет, но никак не к его ответам на конкретные вопросы, вытекающие из материалов дела. Сразу же возникает вопрос: как разграничить два вида исследования — эксперта и специалиста, в чем состоят различия между заключениями того и другого. Можно предложить следующее их решение. К компетенции специа­листа следует отнести решение диагностических задач в тех случаях, когда эти исследования не требуют сложных лабораторных исследований. Тогда на долю судебной экспертизы придется решение всех идентификационных задач и сложных диагностических. Экспертиза должна производиться и в случае необходимости комиссионного (в том числе комплексного) исследования, а также когда необходимо производство дополнительной или повторной экспертизы. Особого внимания заслуживает заключение специалиста как некая форма альтернативной судебной экспертизы. Не секрет, что, провозгласив принцип состязательности сторон, законодатель не смог процессуальными средствами обеспечить его реализацию на стадии предварительного следствия. Например, судебная экспертиза при предварительном расследовании может быть назначе­на только лицом, ведущим производство по делу (следователем, дознавате­лем, прокурором). Сторона защиты может лишь ходатайствовать о назначении судебной экспертизы. Окончательное же решение этого вопроса опять-таки зависит от лица, ведущего производство по делу (т.е. от стороны обвинения). Появление в уголовном процессе заключения специалиста открывает новые возможности перед стороной защиты в использовании специальных знаний. Согласно п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ защитник вправе привлекать специалиста в соответствии со ст. 58 УПК РФ. В соответствии с ч. 3 ст. 86 УПК РФ защитник вправе собирать доказательства путем получения документов и иных сведений. Статья 58 УПК РФ предоставляет право специалисту исследовать материалы дела (в т.ч., естественно, и заключение эксперта) для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Сопоставление приведенных положений позволяет сделать вывод о том, что сторона защиты, не согласная с заключением эксперта или не получившая положительного решения об удовлетворении ходатайства о назначении экспертизы (первичной, дополнительной, повторной), может обратиться непосредст­венно к специалисту для получения его заключения. Такое заключение может быть дано до назначения экспертизы и стать основанием для ее последующего проведения. Заключение специалиста может быть дано и по имеющемуся в деле заключению эксперта. Не следует полагать, что в подобных случаях специалисту доверяется оценка доказательства, каковым является заключение эксперта. Речь должна идти о проверке, а не об оценке доказательства. Это очень близкие, но все же разные категории. Вопросы, которые ставит в этих случаях перед специалистом любая из сторон, должны носить не оценочный, а проверочный характер. Например, достаточно ли было представленных материалов (с учетом их качества) для полного и всестороннего исследования; отвечали ли исполь­зованные методы и методики требованиям надежности, достоверности получае­мых с их помощью результатов; какие методы (методики) было бы целесообраз­но использовать в данном исследовании? Не следует забывать и положение ч. 4 ст. 271 УПК РФ, согласно которому «суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качества свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе стороны». Это положение равно обязательно для обеих сторон, однако думается, что чаще оно будет востребовано стороной защиты. При этом, естественно, специалист явится в суд не «с пустыми руками». Скорее всего у него будет готово заключение специалиста, о приобщении которого к делу будет ходатайствовать сторона защиты, после чего он будет допрошен в суде. Теперь несколько слов о допросе специалиста. В ч. 4 ст. 80 УПК РФ показа­ния специалиста дифференцируются на две категории: а) сведения, сообщен­ные им при допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний; б) разъяснения им своего мнения в соответствии со ст. 53 (привлечение спе­циалиста защитником), ст. 168 (привлечение специалиста следователем),       ст. 271 УПК РФ (допрос специалиста в судебном заседании). Полагаю, что сведения, сообщаемые специалистом об обстоятельствах, требующих специальных знаний, — это консультативная деятельность специалиста. Консультации его могут касаться как общих положений науки, техники, искусства, ремесла, так и конкретного их приложения к обстоятельствам дела (например, достаточно ли в материалах дела о ДТП данных для решения вопроса о том, имел ли водитель техническую возможность избежать аварий­ной ситуации? Если не достаточно, то какие дополнительные материалы нужны для решения этого вопроса?). Что касается разъяснения специалистом своего мнения (п. «б»), то его следует понимать как аналог допроса эксперта по поводу данного им заключе­ния (ч. 1 ст. 205 УПК РФ). В данном случае термин «мнение» выступает как синоним суждения, положенного в основу заключения специалиста. Таким обра­зом, эту часть ст. 80 УПК РФ следует понимать как показания специалиста (его разъяснение) по данному им ранее заключению. И еще одно обстоятельство, на которое хотелось бы обратить внимание. Это новое видение так называемых предварительных исследований, осуществляемых в оперативных целях до возбуждения уголовного дела. Справки о таких исследованиях к материалам дела не приобщаются, хотя сами исследования, как известно, играют порой решающую роль в решении вопроса о возбуждении уголовного дела. Представляется, что с появлением заключения специалиста положение дел с использованием результатов предварительного исследования может быть изменено. Справка об исследовании направляется следователю и служит (вместе с другими данными) основанием к возбуждению уголовного дела. После возбуждения уголовного дела следователь привлекает специалиста и ставит ему вопросы по поводу произведенного предварительного исследования. Ответы на вопросы специалист облекает в форму суждения (заключения). Это заключение приобщается к делу, а справка об исследовании прилагается к заключению специалиста. Другими словами, предлагается легализовать документ о предварительном исследовании, полученный в процессе оперативной деятельности. Предложение о такой легализации не противоречит положениям ст. 89 УПК РФ. Естественно, возникает вопрос о том, в какую форму должно облекаться заключение специалиста. Структурно оно не может существенно отличаться от формы заключения эксперта. Заключение специалиста должно состоять из трех частей: вводной, обосновывающей и ответов на поставленные вопросы.                 Во вводной части должно быть указано: кем привлечен специалист, какие материалы (объ­екты) ему представлены для разрешения поставленных вопросов. В обос­новывающей — кратко излагаются конкретные специальные знания, результаты исследования и логически обоснованное суждение специалиста. Эта часть может быть достаточно лаконичной, но ее объем должен обеспечивать проверку достоверности выводов (синтезирующей части). В заключительной части со­держатся ответы на вопросы сторон. Конечно же, все вышеизложенное не является истиной в последней инстанции. Но одно представляется бесспорным — необходимо законодательно урегулировать различные аспекты этой проблемы:

• ввести в УПК РФ статью, касающуюся порядка обращения сторон к помощи специалиста (порядок его привлечения к уголовному судопроизвод­ству), формы постановления и формы заключения специалиста;
• принять норму об обязательном приобщении к делу заключения специалиста (при предварительном исследовании), данного по инициативе стороны защиты (по аналогии с ч. 4 ст. 271 УПК РФ);
• ввести в УПК РФ норму, касающуюся допроса специалиста (как следственного действия) на стадии предварительного расследования.

Возможна нормативная регламентация и иных действий, связанных с использованием заключения специалиста как одного из средств доказывания. [references/] Автор: Т. В. Аверьянова — первый заместитель начальника Экспертно-криминалистического центра МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации.