Вопросы совершенствования законодательства о судебной экспертизе

В преамбуле Федерального закона от 31 мая 2001 г. «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»[ref]Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ (далее — ФЗ ГСЭД либо Закон).[/ref] говорится, что он «определяет правовую основу, принципы организации и основные направления государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации в гражданском, административном и уголовном судопроизводстве». Принятие этого Закона, хотя и является важным шагом вперед в области использования в судопроизводстве специальных знаний, не позволяет решить все проблемы, связанные с судебно-экспертной деятельностью. Во-первых, в государственных судебно-экспертных учреждениях выполняется и в дальнейшем будет выполняться только часть судебных экспертиз, а во-вторых, принятие нового процессуального законодательства[ref]УПК, ГПК, АПК РФ и главы КоАП РФ, посвященные порядку производства по делам об административных правонарушениях.[/ref] требует внесения в рассматриваемый Закон существенных корректив. Поэтому, как нам представляется, на смену данному Закону должен прийти Федеральный закон «О судебной экспертизе в Российской Федерации», в котором будут сняты противоречия и учтены все необходимые аспекты судебно-экспертной деятельности.

Эти обстоятельства побудили автора изложить собственное видение поправок к Закону и в этой связи обсудить теоретические и прикладные проблемы судебно-экспертной деятельности.

1. Законодательно решен вопрос о процессуальной регламентации производства комплексной экспертизы. Однако практика давно доказала, что комплексная экспертиза совсем не обязательно должна быть комиссионной, поскольку один и тот же эксперт может владеть знаниями и навыками, необходимыми для производства экспертиз разных видов и родов. В рамках высшего профессионального образования по новой специальности 350600 Судебная экспертиза, квалификация — «судебный эксперт», обучающиеся приобретают знания по нескольким родам или видам судебных экспертиз и могут самостоятельно производить комплексные экспертизы.

2. Для производства многих экспертиз необходимы образцы для сравнительного исследования: самостоятельная категория объектов, используемых в ходе исследования, отбор которых зависит от рода и вида экспертизы, характера вопросов, выносимых на ее разрешение (ст. 9 ФЗ ГСЭД).

К сожалению, в ФЗ ГСЭД, как и в процессуальных кодексах РФ, отсутствует понятие «проба» (исключение — ст. 26.5 КоАП РФ). Но для производства многих родов судебных экспертиз отбираются именно пробы, а не образцы. В отличие от образца проба отбирается от вязких, порошкообразных, жидких и газообразных объектов с разных участков объема этих объектов (с середины, края и т.д.). Если взятая часть объема передается эксперту для исследования без смешения с другими частями, принято говорить об отборе пробы. Если же взятые части объема объектов смешиваются и эксперту передается часть этой смеси, то следует говорить о взятии средней пробы. Представляется, что возможность отбора проб, как и образцов, должна быть предусмотрена не только в КоАП РФ, но и в ФЗ ГСЭД, а также в других процессуальных кодексах.

3. Законодателем отменена уголовная ответственность эксперта за отказ от дачи заключения, но согласно ст. 16 ФЗ ГСЭД судебный эксперт обязан принять к производству порученную ему экспертизу. В ФЗ ГСЭД дан исчерпывающий перечень случаев, когда эксперт вправе отказаться от производства экспертизы (поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта; материалы и документы непригодны или недостаточны для проведения исследований и дачи заключения; эксперту отказано в получении дополнительных материалов; современный уровень развития науки не позволяет ответить на поставленные вопросы). К сожалению, эта норма, не соответствующая, по нашему мнению, концепции правового государства, перекочевала без какой-либо модификации в новые ГПК, АПК и КоАП РФ. Более того, согласно ч. 6 ст. 25.9 КоАП РФ за отказ или уклонение от исполнения этих обязанностей эксперт несет административную ответственность.

Заметим, что именно в ФЗ ГСЭД и ГПК РФ обязанности эксперта обозначены наиболее категорично. В АПК и КоАП РФ также указывается, что эксперт обязан явиться по вызову суда (ст. 55 АПК РФ), судьи, органа, должностного лица, в производстве которых находится дело об административном правонарушении (ст. 25.9 КоАП РФ), и дать объективное заключение по поставленным вопросам. Однако отказ от производства экспертизы законодатель уже относит к правам, но не к обязанностям эксперта. Правда, такое право предоставляется эксперту опять-таки только в случаях, если ответы на заданные вопросы выходят за пределы его специальных знаний, либо когда представленных материалов недостаточно для дачи заключения. Наиболее прогрессивным нам представляется подход к этому вопросу в УПК РФ, где вообще отсутствует упоминание об обязанностях судебного эксперта. В ст. 57 УПК РФ отмечается, что эксперт делать вправе (ч. 3), а что — не вправе (ч. 4).

В современных условиях такой подход явно устарел, поскольку нарушает права человека и противоречит Конституции РФ. Полагаем, что если экспертиза назначается государственному судебному эксперту, то в его должностные обязанности согласно подписанному им трудовому договору (контракту) входит производство судебных экспертиз, причем в контракте заранее оговорена ответственность данного лица за неисполнение требований контракта. Аналогичное положение и с негосударственными экспертами, работающими в негосударственных экспертных учреждениях. Что касается частных экспертов, то они вообще не обязаны производить экспертизу и давать заключение. Принуждение лиц, обладающих специальными знаниями, к производству экспертизы против их желания противоречит ст. 37 Конституции РФ, согласно которой принудительный труд в Российской Федерации запрещен, а также ст. 4 ТК РФ. Поэтому в данную норму закона должны быть внесены коррективы.

4. Согласно ч. 4 ст. 16 ФЗ ГСЭД судебный эксперт не должен разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с производством судебной экспертизы, в том числе сведения, которые могут ограничить конституционные права граждан, а также составляющие государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну.

Думается, что законодатель излишне категоричен. Необходимо было указать, что конкретно понимается под разглашением и предусмотреть условия, когда такое разглашение недопустимо. Является ли, например, разглашением сведений представление экспертом копий заключений в квалификационную комиссию при очередной аттестации? Распространяется ли требование о неразглашении на членов комиссии, если материалы поступили от частного эксперта, а экспертизы производились им по делу об административном правонарушении или в арбитражном процессе, где нет таких ограничений? Очевидно, что для урегулирования этих противоречий необходимо уточнение нормы ФЗ ГСЭД и разработка целого ряда подзаконных нормативных актов.
Наиболее четко данный вопрос урегулирован в УПК РФ, где указывается, что эксперт не вправе разглашать данные предварительного расследования, ставшие известными ему в связи с участием в уголовном деле в качестве эксперта, если он был об этом заранее предупрежден (п. 5 ч. 4 ст. 57, ст. 161 УПК РФ). За разглашение этих сведений он может быть привлечен к уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ.

К числу сведений, огласка которых может привести к нарушению конституционных прав граждан, относятся прежде всего данные, полученные в ходе судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертиз. Разглашение информации о выявленных при производстве этих экспертиз болезнях или беременности может привести к нарушению прав граждан на охрану достоинства личности, неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны, защиты чести и доброго имени, гарантированных Конституцией РФ (ст. 21). Недопустимо предавать огласке сведения, полученные при судебной технико-криминалистической экспертизе документов, почерковедческой и автороведческой экспертизе и касающиеся содержания личных документов (писем, завещаний, дневников, ценных бумаг и пр.). Не подлежат разглашению и сведения, почерпнутые из фонограмм или видеофонограмм, исследуемых в ходе судебной фоноскопической экспертизы; электронные документы и иная компьютерная информация (например, содержание баз данных, коды доступа, пароли и пр.), полученная в результате осуществления судебной компьютерно-технической экспертизы. Недопустимо разглашение информации, содержащей коммерческую или иную тайну, в случае, если эта информация имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам[ref]Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации».[/ref].

5. Если судебная экспертиза производится в экспертном учреждении, законодатель обязывает руководителя этого учреждения предупредить эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения и отобрать у него об этом подписку (ст. 14 ФЗ ГСЭД). Если же экспертиза назначается конкретному эксперту, то его об ответственности предупреждает субъект, назначивший экспертизу (ч. 2 ст. 80 ГПК; ч. 4 ст. 82 АПК; ч. 3 ст. 25.9 КоАП РФ; ст. 14 ФЗ ГСЭД). Исключение составляет ч. 2 ст. 199 УПК РФ, где указывается, что после получения от следователя постановления о назначении судебной экспертизы и материалов, необходимых для ее производства, руководитель экспертного учреждения, за исключением руководителя государственного судебно- экспертного учреждения, разъясняет эксперту его права и ответственность, предусмотренные ст. 57 УПК РФ. Это вовсе не означает, что государственный судебный эксперт не дает в каждом заключении подписки, что он предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Напротив, в п. 5 ч. 1 ст. 204 УПК РФ подчеркивается, что эта подписка является обязательным атрибутом экспертного заключения.

В государственном судебно-экспертном учреждении производство экспертиз может быть поручено только лицам, имеющим соответствующее квалификационное свидетельство, а теперь еще и диплом о высшем экспертном образовании. Такая подготовка предусматривает детальное изучение будущим экспертом своих прав и обязанностей, а также ответственности, к которой этот эксперт может быть привлечен. Так стоит ли вообще постоянно разъяснять все это государственному эксперту? Законодатель не требует разъяснения прав и обязанностей судье, следователю, дознавателю. На практике подобных разъяснений не делали и не делают, следовательно, норма закона превращается в формальность.

Представляется, что данная норма, оправданная для лиц, привлекаемых к производству судебных экспертиз впервые или изредка и не являющихся сотрудниками экспертных учреждений, вполне правомерна (по аналогии с предупреждением свидетеля об ответственности за дачу заведомо ложных показаний). Однако для государственных судебных экспертов излишне постоянно повторять эту процедуру, ее можно заменить, например, присягой судебного эксперта, даваемой при получении диплома о высшем экспертном образовании или квалификационного свидетельства на право производства судебных экспертиз (по аналогии с «клятвой Гиппократа»). Заметим, что многие государственные судебные эксперты, являясь сотрудниками Вооруженных Сил, МВД, ФСБ России, других воинских формирований, приносят присягу при поступлении на службу. В текст этой присяги могли бы быть внесены коррективы, касающиеся судебных экспертов.

6. Статья 16 ФЗ ГСЭД ограничивает права государственного судебного эксперта, запрещая ему принимать поручения о производстве судебной экспертизы непосредственно от каких-либо органов или лиц, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения. Следовательно, суд, следователь, дознаватель, должностное лицо или орган, рассматривающие дело об административном правонарушении, не могут при назначении экспертизы выбрать эксперта по своему усмотрению. Это может сделать только государственное экспертное учреждение. Такое ограничение противоречит нормам процессуальных кодексов и КоАП РФ.
В данном случае это ограничение ведет к нарушению прав подозреваемого и обвиняемого, поскольку согласно п. 3 ч. 1 ст. 198 УПК РФ при назначении и производстве судебной экспертизы подозреваемый, обвиняемый, его защитник вправе ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц. Если постановление не может быть вынесено в адрес конкретного лица, решение об удовлетворении ходатайства подозреваемого или обвиняемого фактически принимает руководитель экспертного учреждения, не наделенный законодателем такими полномочиями.

Аналогичные нарушения закона могут возникнуть и при назначении судебных экспертиз по делам об административных правонарушениях. Как следует из ст. 25.9. КоАП, в качестве эксперта может быть привлечено любое не заинтересованное в исходе дела совершеннолетнее лицо, обладающее специальными познаниями в науке, технике, искусстве или ремесле, достаточными для проведения экспертизы и дачи экспертного заключения. Причем согласно ч. 4 ст. 26.4 КоАП РФ лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, и потерпевший имеют право просить о привлечении в качестве эксперта указанных ими лиц. Такие же права предоставлены лицам, участвующим в деле, как в гражданском (ч. 2 ст. 79 ГПК РФ), так и в арбитражном (ч. 3. ст. 82 АПК РФ) процессе. Эти права граждан могут быть нарушены, как представляется, без достаточных оснований.

По Конституции РФ (ст. 55) в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. Эти права и свободы могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. В данном случае норма федерального закона ограничивает права граждан явно без соответствующих оснований, поскольку неясно, с чем связан фактический запрет для суда, следователя, дознавателя, органа, рассматривающего дело об административном правонарушении, обратиться с постановлением или определением о назначении судебной экспертизы непосредственно к государственному судебному эксперту.

Другое ограничение прав государственного эксперта связано с лишением его возможности осуществлять судебно-экспертную деятельность в качестве негосударственного эксперта, хотя процессуальные кодексы и КоАП РФ не содержат подобных оснований для отвода эксперта. Это ограничение фактически означает для государственного эксперта невозможность работы по совместительству, хотя согласно ст. 98 Трудового кодекса РФ работник имеет право заключить трудовой договор с другим работодателем для работы на условиях внешнего совместительства. Ограничением опять-таки является только Федеральный закон.

Проанализируем, насколько оно обосновано. Как известно, любые запреты затрудняют развитие отрасли знаний. Обеспеченность сферы судопроизводства квалифицированными экспертными кадрами в Российской Федерации явно недостаточна. Наиболее благополучна ситуация с экспертами так называемых традиционных криминалистических экспертиз, которые ранее составляли основное ядро сотрудников государственных экспертных учреждений. В последние годы ситуация резко изменилась, все чаще назначаются судебные экспертизы других родов и видов, особенно при производстве по гражданским делам. Однако большинство государственных экспертных учреждений, имея ведомственную принадлежность, в своей деятельности сохраняют и ведомственную направленность.

В то же время число экспертов, например, по судебно-бухгалтерским, пожарно-техническим или автотехническим экспертизам в Российской Федерации невелико, что негативно сказывается на возможности их состязательности в суде, создает проблемы при назначении комиссионных, комплексных и повторных экспертиз. Как показывает практика, данный запрет направлен именно против наиболее уважаемых и опытных экспертов, которых обычно приглашают лично, а не как сотрудников экспертного учреждения. Не имея возможности заниматься судебно-экспертной деятельностью в свободное от основной работы время, наиболее опытные кадры просто уходят из государственных экспертных учреждений.

Анализ показывает, что данная норма, введение которой осуществлялось, видимо, с благой целью — закрепить экспертные кадры, способствовать сосредоточению их усилий исключительно на выполнении экспертиз, назначаемых в государственное экспертное учреждение, привела к обратному результату — оттоку наиболее квалифицированных экспертов из государственных экспертных учреждений, снижению качества судебных экспертиз.

Работа в государственных экспертных учреждениях в принципе не является государственной службой, ибо в соответствии с Федеральным законом от 31 июля 1995 г. «Об основах государственной службы Российской Федерации» государственный судебный эксперт не является государственным служащим. Исключение составляют государственные эксперты, работающие в государственных экспертных учреждениях Министерства обороны и других ведомствах, работа в которых соответствующими законами признается особыми видами государственной службы. На этих лиц распространяются ограничения, связанные с государственной службой, в частности, запрещено заниматься другой оплачиваемой деятельностью, кроме педагогической, научной (п. 1 ч. 1 ст. 11 ФЗ «Об основах государственной службы Российской Федерации»).

Что касается остальных сотрудников государственных экспертных учреждений, то они должны обладать всеми правами на совместительство, предоставляемыми им Трудовым кодексом РФ (ст. 98). Альтернативным решением вопроса было бы отнесение государственных судебных экспертов к категории государственных служащих, т.е. внесение существенных изменений в Федеральный закон «Об основах государственной службы Российской Федерации», в том числе предоставления экспертам прав государственных служащих, предусмотренных ст. 9 этого Закона.

7. Законодатель вменяет в обязанность судебному эксперту обеспечение сохранности объектов исследований, а также уничтожение объектов (существенное изменение их свойств) только с разрешения органа или лица, назначивших судебную экспертизу (ст. 16 ФЗ ГСЭД). Заметим, что под повреждениями объектов законодатель понимает изменение их свойств и состояния в результате применения при исследовании естественнонаучных методов, например, физических, химических, биологических (ст. 9 ФЗ ГСЭД).

Многие общеэкспертные методы, считающиеся неразрушающими, в «большой науке», строго говоря, таковыми не являются. При их использовании может остаться неизменным состав, но в результате пробоподготовки нарушается целостность, изменяются характеристики объекта. Все это делает внешне неизмененный объект, по сути, другим, и возможность многих исследований (в том числе и повторных) безвозвратно утрачивается[ref]См.: Россинская Е.Р. Концептуальные основы теории неразрушающих методов исследования вещественных доказательств. М., 1993.[/ref]. Таким образом, практически любое исследование вносит какие-то изменения в исследуемый объект. Следовательно, орган или лицо, назначающие экспертизу, всегда должны давать санкцию на видоизменение объекта, иначе исследование будет невозможно. Но как может лицо, не обладающее специальными знаниями, заранее оценить ту степень разрушения, которая будет необходима эксперту? Неясен процессуальный статус письма, где содержится разрешение на деструкцию объекта, должно ли оно приобщаться к материалам дела?

Следует подчеркнуть, что применение неразрушающих методов — не самоцель. Оно может быть неэффективным в конкретном случае, когда полную информацию об объекте экспертного исследования удается получить только при его разрушении. Выбор методики исследования иногда зависит не только от объекта, но и от сложившейся ситуации. Использование только неразрушающих методов (при отсутствии необходимой аппаратуры) может привести к затягиванию сроков выполнения судебных экспертиз и иметь негативные последствия при раскрытии и расследовании преступлений, судебном рассмотрении уголовных и гражданских дел, дел об административных правонарушениях.

В заключении судебной экспертизы необходимо мотивировать надобность частичной или полной деструкции объекта исследования. Если объект только видоизменен, указать, какие его свойства и признаки изменились. Объект должен быть как можно подробнее описан, сфотографирован по правилам узловой и детальной съемки.
Что же касается требования законодателя о получении разрешения органа или лица, назначивших судебную экспертизу, на уничтожение либо существенное изменение свойств объектов судебных экспертиз, то в современных условиях уголовного судопроизводства оно представляется декларативным и далеким от существующих реалий экспертной практики.

Во-первых, лицо, назначившее судебную экспертизу, не может реально оценить необходимость применения того или иного метода исследования. Во-вторых, объем судебных экспертиз, выполняемых в государственных экспертных учреждениях, а также загруженность судей, следователей и дознавателей не дает им возможности проводить постоянные консультации о методах исследования.

Думается, что вопрос об использовании тех или иных методов должен быть оставлен на усмотрение самого эксперта при условии, что он будет пользоваться в своей работе унифицированными, стандартизованными методиками. Исключение должны составлять объекты, имеющие высокую стоимость или представляющие художественную, историческую или иную ценность. На наш взгляд, орган или лицо, назначившие экспертизу, должны указать эксперту, какие свойства или признаки объекта с их точки зрения необходимо, по возможности, оставить без изменения.

8. В ст. 7 ФЗ ГСЭД законодатель декларирует независимость судебного эксперта от органа или лица, назначивших судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела. Однако на самостоятельность суждений эксперта, на независимость судебной экспертизы влияют многие факторы, одних процессуальных требований явно недостаточно. Государственные судебно- экспертные учреждения зачастую подчиняются тем же органам исполнительной власти, что и следственные аппараты, органы дознания. Такая ситуация, безусловно, отрицательно влияет на независимость как судебного эксперта, так и экспертного учреждения. В реальной жизни существует множество способов оказания давления на эксперта или руководителя судебно-экспертного учреждения. Руководитель экспертного учреждения может, например, по указанию кого-то из вышестоящих начальников передать производство экспертизы другому эксперту, если вывод, сделанный первоначально назначенным экспертом, кого-то не устраивает. По закону первый эксперт может выступить со своим особым мнением, но, будучи сотрудником военизированного подразделения, где его судьба существенным образом зависит от старших начальников, сделает ли он это? Ответ далеко не однозначен!

Напрашивается решение о выделении государственных экспертных учреждений и создании государственной судебно-экспертной службы, не связанной с органами дознания и предварительного расследования. Строго говоря, такая служба давно существует — это судебно-экспертные учреждения Министерства юстиции. Казалось бы, для обеспечения независимости судебной экспертизы все государственные экспертные учреждения следовало бы сосредоточить именно под эгидой Минюста России. Но практика показывает, что во многих случаях оторванность судебно-экспертной службы от органов дознания и следственных аппаратов приносит больше вреда, чем пользы: теряется оперативность применения специальных знаний, определяющая зачастую успех раскрытия и расследования преступления. Да и вообще, строго говоря, возможна ли полная независимость? Даже судьи, на независимость которых прямо указано в Конституции РФ (ст. ст. 119—122), и эта независимость подкреплена специальным законом, где даются гарантии независимости судьи, реально далеко не всегда могут избежать постороннего влияния[ref]Закон Российской Федерации от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации».[/ref].

С другой стороны, реальная независимость негосударственных судебно- экспертных учреждений, частных экспертов, несмотря на то что многие из них именуют себя независимыми, далеко не всегда имеет место. В некоторых случаях экспертный вывод может находиться в прямой зависимости от суммы гонорара за проведенное исследование. Представляется, что некорректно называть судебные экспертизы, производимые в негосударственных экспертных учреждениях, независимыми, а частных экспертов — независимыми экспертами, поскольку напрашивается вывод, что в государственных экспертных учреждениях выполняют «зависимые» экспертизы.

Как нам представляется, выход должен быть не в обеспечении полной независимости эксперта, которая, как и любая абстракция, в условиях реального социума недостижима, хотя к ней, конечно, надо стремиться, а в возможности проведения альтернативных судебных экспертиз, в конкуренции государственных и негосударственных экспертных учреждений.

Независимость судебного эксперта обусловливается, кроме того, одинаковыми критериями требований к профессиональной подготовке государственных и негосударственных экспертов. В ст. 13 ФЗ ГСЭД устанавливается порядок определения уровня профессиональной подготовки экспертов и аттестация их на право самостоятельного производства судебной экспертизы. Основным документом, подтверждающим квалификацию эксперта, является ведомственное свидетельство. Изъятие его по всем основаниям, кроме лишения лица права производства экспертиз вследствие профессиональной непригодности, фактически означает запрет на профессию и противоречит Конституции РФ и ст. 6 ФЗ ГСЭД, касающейся соблюдения прав граждан при производстве судебных экспертиз, поскольку нарушает право гражданина России, а судебным экспертом может быть только гражданин Российской Федерации. Кроме того, такое изъятие нарушает принцип независимости судебного эксперта (ст. 7 ФЗ ГСЭД), поскольку создает предпосылки возможного давления на государственного судебного эксперта.

Если рассматривать вопрос с другой стороны, очевидно, что, поскольку свидетельство является ведомственным, у ведомства существует право выдавать его только своим сотрудникам (приравненным к ним лицам) и отзывать в соответствии с действующими ведомственными нормативными актами.

Сложности возникают при переходе судебного эксперта из государственного экспертного учреждения одного ведомства — в другое, поскольку в этом случае формально эксперт должен пройти аттестацию по новому месту работы, несмотря на предыдущий опыт и большой стаж экспертной работы.

Другим документом, подтверждающим квалификацию эксперта, является диплом о высшем экспертном образовании. Этот документ, даже если он получен в ведомственном высшем учебном заведении, например МВД России, согласно п. 4 ст. 7 Федерального закона от 22 августа 1996 года «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» может быть отозван государственным органом управления образованием, утвердившим председателя государственной аттестационной комиссии, только в случае, если по вине обучающегося нарушен установленный порядок выдачи документов государственного образца о высшем профессиональном образовании. Следовательно, диплом эксперта остается в его распоряжении независимо от места работы или службы. Однако дипломированные судебные эксперты все равно обязаны пройти аттестацию и получить свидетельство на право производства экспертиз. В их распоряжении, таким образом, оказывается сразу два документа, соотношение которых не урегулировано нормативными актами. При оценке экспертного заключения все это неизбежно создает трудности и противоречия.

Аттестация судебных экспертов, вне всякого сомнения, необходима, но ее порядок, по нашему мнению, должен быть пересмотрен. Представляется, что решением вопроса было бы создание независимых вневедомственных экспертно- квалификационных комиссий, единых для государственных и негосударственных судебных экспертов, которые каждые пять лет подтверждали бы (либо не подтверждали) квалификацию эксперта. При поступлении на работу (службу) в государственное экспертное учреждение дипломированный эксперт должен был бы предъявить заключение такой комиссии. Окончившие вузы по специальности «Судебная экспертиза», прежде чем быть допущенными к самостоятельной экспертной деятельности, должны получить в этой комиссии подтверждение своей квалификации с выдачей свидетельства.

В перспективе, по мере подготовки судебных экспертов с высшим экспертным образованием, свидетельства на право производства экспертиз должны постепенно заменяться дипломами о высшем образовании, как это имеет место по всем остальным специальностям. На переходный период, по нашему мнению, эти свидетельства не могут иметь чисто ведомственной принадлежности. Решение вопроса о возможности сотрудника занимать в государственном экспертном учреждении экспертную должность (эксперт, старший эксперт, главный эксперт) должно приниматься по результатам очередной служебной аттестации или при замещении должности по конкурсу.

9. С независимостью эксперта тесно связан вопрос о последствиях несогласия руководителя государственного судебно-экспертного учреждения с выводами государственного судебного эксперта, который законодателем недостаточно урегулирован. Закон не наделяет руководителя государственного судебно- экспертного учреждения правом назначить другого эксперта (по аналогии с начальником следственного отдела в уголовном процессе, который может отстранить следователя и передать дело другому — п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ), поскольку экспертиза уже произведена. Если проводить ее вновь, то она фактически будет являться повторной, а повторную судебную экспертизу может назначить только следователь, суд, иной субъект, но никак не руководитель государственного судебно-экспертного учреждения.

С другой стороны, как может руководитель осуществлять свои контрольные функции по данной конкретной экспертизе и при этом не давать эксперту указания, предрешающие, как сказано в ст. 14 ФЗ ГСЭД, содержание выводов? Руководитель, давая вполне обоснованные и правильные указания эксперту, может заранее предвидеть, что изменение методики исследования повлияет на вывод, а в других случаях не знать, каков будет этот вывод.
Представляется, что в законе должна быть предусмотрена возможность для руководителя государственного экспертного учреждения при его несогласии с выводами эксперта либо назначить другого эксперта и, если в результате их выводы не совпадут, направить лицу или органу, назначившему экспертизу, оба заключения, либо высказать свое мнение по поводу данного заключения в качестве сведущего лица в сопроводительном письме к экспертному заключению[ref]Возможен еще и третий вариант—дача заключения от имени экспертного учреждения.[/ref].

10. Зачастую формулировки вопросов, выносимых на разрешение эксперта, не соответствуют общепринятым рекомендациям. Обычно, если смысл вопроса понятен эксперту, то он формулирует вопрос в собственной редакции, в соответствии со своими специальными знаниями. Однако, как нам представляется, это достаточно вольная трактовка права эксперта выйти за пределы экспертного задания и ответить на вопросы, которые не были поставлены на его разрешение. К слову сказать, формулировка вопроса, данная экспертом, зачастую бывает не шире, а уже вопроса, поставленного на его разрешение первоначально.

Ни в одном процессуальном кодексе, равно как и в ФЗ ГСЭД, судебному эксперту не предоставляется право переформулировать вопросы, выносимые на его разрешение. Он может только обратиться к субъекту, назначившему экспертизу, с ходатайством о предоставлении дополнительных материалов. Но можно ли считать уточнение вопросов предоставлением дополнительных материалов, ведь вопросы уже зафиксированы в процессуальном документе — постановлении (определении) о назначении судебной экспертизы?

На практике такая проблема возникает ежедневно по всем категориям дел. Представляется, что судебного эксперта необходимо наделить правом переформулировать вопросы, вынесенные на его разрешение, если они сформулированы некорректно с точки зрения теории и методики судебной экспертизы, и уведомить об этом в определенный срок субъекта, назначившего экспертизу. Если эксперт является сотрудником судебно-экспертного учреждения, то необходимость изменения формулировки вопросов он согласует с руководителем учреждения, который, в свою очередь, извещает об этом субъекта, назначившего экспертизу.

11. Согласно ст. 14 ФЗ ГСЭД руководитель государственного экспертного учреждения обязан поручить ее производство конкретному эксперту или комиссии экспертов. В свою очередь эксперт, которому поручено производство экспертизы, имеет право ходатайствовать перед руководителем государственного судебно-экспертного учреждения о привлечении к производству судебной экспертизы других экспертов, т.е. фактически о производстве комиссионной экспертизы (ст. 17 ФЗ ГСЭД). Если экспертиза выполняется вне экспертного учреждения, по логике вещей, казалось бы, что эксперт должен иметь право заявить аналогичное ходатайство лицу или органу, назначившим экспертизу. Однако такая возможность предусмотрена только в ч. 3 ст. 85 ГПК и п. 2 ч. 3 ст. 57 УПК РФ. Ни АПК, ни КоАП РФ не предоставляют эксперту подобного права. Как мы уже упоминали выше, отказ от дачи заключения возможен только при наличии определенных условий, в число которых не входит необходимость производства комиссионной экспертизы. Поэтому следует дополнить ст. 17 ФЗ ГСЭД положением о праве эксперта заявлять лицу или органу, назначившему судебную экспертизу, ходатайство о привлечении к производству других экспертов.

Ответственность за организацию комиссионной судебной экспертизы возлагается на руководителя судебно-экспертного учреждения. Если в комиссию экспертов входят государственные эксперты — сотрудники нескольких государственных экспертных учреждений, организацию комиссионной экспертизы осуществляют руководители этих учреждений. В том случае, когда хотя бы один из экспертов комиссии является сотрудником государственного экспертного учреждения, по смыслу ФЗ ГСЭД организация производства комиссионной экспертизы становится обязанностью руководителя государственного экспертного учреждения, поскольку только от него государственный эксперт может получить экспертное задание. Представляется, что это вряд ли целесообразно и к тому же противоречит процессуальному законодательству. Многие эксперты, которых необходимо привлечь в комиссию, могут оказаться сотрудниками негосударственного экспертного учреждения.

Там же может быть и сосредоточено основное оборудование. В этом случае было бы логично возложить обязанности по организации комиссионной экспертизы на руководителя негосударственного экспертного учреждения.

Таким образом, возникает явное противоречие. С одной стороны, вопрос о комиссионном характере судебной экспертизы определяется органом или лицом, ее назначившим, а с другой, — если производство такой экспертизы поручено негосударственному экспертному учреждению, субъект, назначающий экспертизу, не может привлечь к участию в комиссии конкретного эксперта — сотрудника государственного экспертного учреждения. Если следовать букве закона, необходимо вынесение двух постановлений по назначению одной и той же комиссионной экспертизы: одного — в адрес негосударственного экспертного учреждения, а другого — в адрес государственного. Ни в одном кодексе не предусмотрен подобный порядок. Кроме того, руководитель государственного судебно-экспертного учреждения может воспользоваться своим правом назначать экспертов и создать комиссию совсем из других лиц.

12. Законодатель не указывает, кто конкретно назначает эксперта-организатора при производстве комиссионной или комплексной экспертизы. По нашему мнению, если судебная экспертиза производится в экспертном учреждении, он должен назначаться руководителем этого учреждения. Поскольку ФЗ ГСЭД предусматривает назначение экспертов руководителем государственного судебно-экспертного учреждения, возлагая на последнего вопросы организации судебной экспертизы, то представляется логичным, чтобы он назначал и эксперта-организатора. К тому же руководитель экспертного учреждения имеет представление об организационных способностях своих подчиненных, их психологической совместимости, опыте, авторитете и личных качествах. С учетом этих данных он и возлагает функцию эксперта-организатора на одного из экспертов. Такое указание, как представляется, должно быть дано в письменной форме.

В случае выполнения судебной экспертизы экспертами нескольких экспертных учреждений эксперта-организатора должен назначать руководитель того экспертного учреждения, куда субъект, назначивший экспертизу, направил материалы экспертизы. Если комиссия состоит из частных экспертов, эксперта-организатора, по нашему мнению, должен определить субъект, назначающий судебную экспертизу.

13. Законодатель (ст. 41 ФЗ ГСЭД) распространил на судебно-экспертную деятельность частных экспертов и сотрудников негосударственных экспертных учреждений действие ряда статей ФЗ ГСЭД, где упоминаются исключительно государственные судебные эксперты. При этом он действовал далеко не всегда логично.
Неясно, почему на негосударственных экспертов не распространяются требования ст. 3 ФЗ ГСЭД. Разве для негосударственной судебно-экспертной деятельности должна быть иная правовая основа, чем для государственной? Исключение могут составлять только ведомственные нормативные акты, но об этом можно было бы упомянуть в Законе.

Аналогичная ситуация наблюдается и в отношении ст. 5, посвященной соблюдению законности при осуществлении государственной судебно- экспертной деятельности. А разве негосударственный эксперт не должен руководствоваться законом в своей деятельности, а нарушение закона не влечет за собой ответственности?
Наименования ст.ст. 4 и 6 можно изменить за счет исключения слова «государственный»: «Принципы судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», «Соблюдение прав и свобод человека и гражданина, прав юридического лица при осуществлении судебно-экспертной деятельности».

Статья 16 ФЗ ГСЭД, раскрывающая обязанности эксперта, несмотря на указание законодателя, никак не применима в полном объеме к частному эксперту или сотруднику негосударственного экспертного учреждения. Нестыковки начинаются уже с первого пункта. Частный эксперт не обязан делать судебную экспертизу. Принудительный труд в России запрещен Конституцией.

Если частный эксперт взялся за производство экспертизы, и в его адрес вынесено постановление или определение суда, то он обязан:

• не разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с производством судебной экспертизы, в том числе сведения, которые могут ограничить конституционные права граждан, а также сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну;
• обеспечить сохранность представленных объектов исследований и материалов дела;
• исполнять обязанности, предусмотренные соответствующим процессуальным законодательством.

Не распространяются на частного эксперта и ограничения его прав, связанные с принятием поручений о производстве судебной экспертизы непосредственно от каких-либо органов или лиц, а уж тем более запрет осуществлять судебно-экспертную деятельность в качестве негосударственного эксперта. Ведь он и есть негосударственный эксперт.

Некоторые части ст.ст. 24 и 25 также не имеют отношения к негосударственным экспертам. В ч. 1 ст. 24 совершенно лишним является упоминание о государственном учреждении, поскольку далее следует ссылка на процессуальное законодательство. Статья 25, описывающая заключение эксперта, не дает информации, как оформляется заключение частного эксперта в отличие от государственного эксперта.

Если судебная экспертиза производилась в негосударственном экспертном учреждении, то подписи эксперта или комиссии экспертов удостоверяются печатью этого учреждения, а в заключении необходимо указать сведения об учреждении. Документы, фиксирующие ход, условия и результаты исследований, по согласованию с субъектом, назначившим экспертизу, либо хранятся в судебно-экспертном учреждении, либо предоставляются для приобщения к делу. Имеется еще большее количество и мелких нестыковок.

14. Как нам представляется, законодатель очень узко понимает информационное обеспечение судебно-экспертной деятельности, исключительно как возможность по запросам руководителей государственных судебно-экспертных учреждений безвозмездного и беспрепятственного получения этими учреждениями образцов или каталогов продукции, технической и технологической документации и других информационных материалов, необходимых для производства судебной экспертизы, а также права ходатайствовать перед субъектом, назначившим экспертизу, о получении по окончании производства по делу предметов — вещественных доказательств, для использования в экспертной, научной и учебно-методической деятельности (ст. 39 ФЗ ГСЭД).

В ФЗ ГСЭД, к сожалению, отсутствует определение понятия и не раскрывается содержание информационного обеспечения деятельности государственных судебно-экспертных учреждений, которое, по нашему мнению, должно было бы быть отражено в ст. 9.

Помимо сведений об объектах обязательным элементом информационного обеспечения является информация о методах и методиках решения экспертных задач. Необходимые экспертам сведения приводятся в специальной литературе, в общенаучной литературе, содержащей описание конкретных методов исследования, которые могут найти применение в экспертной практике, в депонированных научных отчетах и архивах экспертных заключений. Подобные фонды должны создаваться по каждому роду судебных экспертиз в виде перечня методов и методик с указанием области применения (решаемых задач) и источников, в которых приведено их описание. Этот вопрос становится особенно актуальным в связи с происходящим в настоящее время процессом унификации и стандартизации судебно-экспертных методик.

Неотъемлемой составляющей информационного обеспечения судебно- экспертной деятельности является массив нормативных актов по вопросам судебной экспертизы. Причем значение информации подобного рода для экспертов государственных судебно-экспертных учреждений многократно возрастает в связи с развитием института судебной экспертизы в гражданском и арбитражном процессе, в производстве по делам об административных правонарушениях[ref]См.: Россинская Е.Р. Современные проблемы использования специальных познаний в уголовном и гражданском судопроизводстве // Судебная реформа в России: проблемы обновления процессуального законодательства: Материалы научной конференции в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. М., 2001.[/ref].

Необходимо законодательное закрепление понятия и содержания информационного обеспечения деятельности государственных судебно-экспертных учреждений, а также разработка Федеральной программы по информатизации и компьютеризации судебно-экспертной деятельности, координирующей не только работу государственных судебно-экспертных учреждений различных федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов РФ в этой области, но и деятельность всех разработчиков компьютерных систем. Выполнение программы должно обеспечить совместимость таких систем и возможности их функционирования в рамках компьютеризированного рабочего места эксперта, эксплуатацию в рамках единой сети судебно-экспертного учреждения (учреждений), а также учитывать дальнейшее совершенствование компьютерной техники, языков программирования, систем управления базами данных.

15. В заключение заметим, что ФЗ ГСЭД регулирует только отношения, связанные с деятельностью государственных судебно-экспертных учреждений. Деятельность же негосударственных экспертов и негосударственных экспертных учреждений, а также многие общие вопросы, связанные с судебными экспертизами, остаются за рамками данного Закона. Поэтому, на наш взгляд, необходимо не вносить изменения в данный Закон, а разработать и принять более общий Федеральный закон «О судебной экспертизе», как это сделано во многих странах мира.

[references/]

Автор: Е. Р. Россинская — профессор Московской государственной юридической академии, доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН, заслуженный деятель науки Российской Федерации.